1. Если дело касается изящной словесности, личность автора к текстам отношения не имеет. Например, Бунин мог быть злобным мизантропом и узколобым мещанином, но к его художественным текстам это отношения не имеет. Тексты Алексиевич едва ли можно рассматривать как чистую беллетристику, но в этом ракурсе они безупречны.
2. Когда писатель претендует на документальность, его профессиональная честность критична. Насколько я знаю, не в чем профессионально компрометирующем Алексиевич замечена не была, обвинения в конъюнктурщине не в счет.
3. Когда автор начинает выступать в роли духовного пастыря, то тут моральный авторитет его личности выходит на передний план, чего уж там. К чисто документальным текстам Алексиевич это отношения не имеет, но не стоит удивляться, что ей напоминают советское прошлое как только она начинает рядиться в тогу ВПЗР.
no subject
1. Если дело касается изящной словесности, личность автора к текстам отношения не имеет. Например, Бунин мог быть злобным мизантропом и узколобым мещанином, но к его художественным текстам это отношения не имеет. Тексты Алексиевич едва ли можно рассматривать как чистую беллетристику, но в этом ракурсе они безупречны.
2. Когда писатель претендует на документальность, его профессиональная честность критична. Насколько я знаю, не в чем профессионально компрометирующем Алексиевич замечена не была, обвинения в конъюнктурщине не в счет.
3. Когда автор начинает выступать в роли духовного пастыря, то тут моральный авторитет его личности выходит на передний план, чего уж там. К чисто документальным текстам Алексиевич это отношения не имеет, но не стоит удивляться, что ей напоминают советское прошлое как только она начинает рядиться в тогу ВПЗР.